Книга Судьба с чужого плеча - Анна Иванова

— Алло? — раздается в трубке недовольный голос подруги.

— Ира, ты где?

— Дома, где еще я могу быть в три часа ночи?

— Никуда не уходи, слышишь?!

— И не собиралась.

— Я сейчас к тебе приду, жди.

— Динка, ты что ли? У тебя все в порядке?

— Все нормально. Оставайся дома.

Нажимаю «Завершить вызов» и кладу телефон в сумку. Спустившись на первый этаж, обнимаю на прощание тетю Женю. Тяжело дыша, она выбегает за мной на улицу и пытается всучить деньги. Когда я снова отказываюсь, тетя Женя перечисляет все имеющиеся в ее распоряжении блага, включая дом в деревне, квартиру сестры в областном центре и машину сына. На секунду я представляю, как было бы здорово поехать в деревню, хорошенько выспаться на печке и провести завтрашний день на свежем воздухе, созерцая умиротворяющую рябь местного водоема. Нельзя расслабляться, даже мысленно. Я должна быть собранной, чтобы справиться с предстоящими испытаниями, какими бы трудными они ни были.

Расцеловавшись на прощание с тетей Женей, я быстрым шагом иду к общежитию. Неправдоподобная тишина настораживает, шорох целлофанового пакета заставляет поежиться, а от скрипа гуляющей на ветру калитки по спине пробегают мурашки. К концу пути я успокаиваюсь, привыкнув к раздутым воображением опасностям. Когда я поднимаюсь на крыльцо общежития, сзади раздается очередной шорох. Оглядываюсь, из-за угла вытягивается человеческая тень. Хватаюсь за дверную ручку и забегаю в подъезд. Жму на кнопку вызова лифта. Кабинка со старушечьим стоном медленно опускается на первый этаж. Дверь, как обычно, открыта. Запрыгиваю в лифт, не дожидаясь, пока он окончательно остановится. Жму кнопку с номером Ириного этажа и, пока кабинка раздумывает, двинуться ли с места, перевожу дух. На площадке раздается топот. Нехотя механизм медленно меня поднимает. Шаги замирают неподалеку. Я с ужасом смотрю в сжимающийся проем. Щель внизу становится такой узкой, что сверху мне практически не видно этажа. Вздох облегчения комом застревает в горле, когда в кабину через щель закатывается дымящаяся пластиковая бутылка. Я на автомате отфутболиваю ее обратно. Вместо того чтобы выкатиться наружу, бутылка пружинит и отлетает в угол.

В панике я жму на кнопку остановки. Вместе с замедлением хода, лифт закрывает двери. Изо всех сил я стараюсь разжать их руками, но старая ржавая конструкция не поддается на мои махинации. Секунды до взрыва зажигательной смеси тянутся в моей голове как часы. Приходит осознание, что это, скорее всего, последние мгновения моей жизни. Вместо того чтобы прокручивать воспоминания, разум проясняется и подает молниеносные команды. Я подпрыгиваю, упираюсь ладонями в потолок возле лампочки. Люк открывается и тут же ударяет меня по пальцам. Я не даю ему шанса закрыться. Непонятно откуда взявшиеся силы помогают мне подтянуться и по пояс вылезти из кабинки.

После ярко освещенного лифта, шахта кажется неправдоподобно черной. Отталкиваюсь руками и сажусь на крышу. Ноги выпрыгивают из кабинки с такой скоростью, что все тело покачивается. Вряд ли я когда-то была напугана сильнее, чем сейчас. Еще никогда меня так не переполняло желание жить. Я пытаюсь рассмотреть, как далеко дно шахты, но взгляд упирается в крышу грузового лифта. Кажется, она близко. На раздумья нет даже секунды. Я спрыгиваю на грузовой лифт. Вместо того чтобы упереться в крышу, ноги пролетают в пустоту. Угол громадной металлической коробки ударяет меня в грудь. В последнее мгновение я успеваю вытянуть руки и ухватиться за железную перекладину пальцами левой ладони. Закидываю правый локоть на крышу и пытаюсь подтянуться. Шахту заполняет убийственный грохот. Я вздрагиваю всем телом, правая рука соскальзывает с крыши. Подтягиваясь всей левой стороной, я пытаюсь сжать непослушную ладонь правой руки. Пальцы скользят по пыльной поверхности. Мне снова удается закинуть правый локоть на крышу. Остается только подтянуться, когда… Случается то, что заставляет меня потерять веру в спасение — лифт дергается и медленно ползет вверх. Дно кабинки пассажирского лифта приближается.

Растягиваю левый бок и пытаюсь отпружинить всем телом, чтобы закинуть правую ногу на крышу. Удается зацепиться каблуком за перекладину, но туфель соскакивает с ноги и, ударив меня носком в макушку, улетает в темноту. Занемевшие, как будто отмороженные пальцы продолжают удерживать меня на весу, угол крыши врезается в правую подмышку. Надо отстраниться от боли, совершить рывок. Только он может спасти мне жизнь. Только я способна себе помочь. Незнакомая раньше сила помогает раскачаться и согнуть тело пополам. На этот раз босая ступня пяткой упирается в край крыши. Я переношу вес на колено и стараюсь подтянуть вторую ногу. Боль сквозь пятку пронзает все тело. Кабина пассажирского лифта, как огромный каблук с металлической набойкой на паука, надвигается на меня и грозит перерубить пополам. Закрываю глаза, с воплем переваливаюсь на крышу. Жива? Цела? Открываю глаза, пассажирский лифт проезжает мимо, а я, теперь уже на крыше грузового, поднимаюсь все выше. От медленного монотонного движения меня начинает мутить. Потолок приближается. Я опускаю голову на крышу и раскидываю в стороны руки и ноги, готовясь превратиться в блин. Господи, миленький, останови этот чертов лифт, пожалуйста! Я больше не доверюсь ни одному мужчине и буду самой осмотрительной женщиной в мире, только не дай мне умереть. Лифт, услышав мои мольбы, что-то бурчит в ответ и замирает.

— Остановился. Спаслась. Жива!!!

Радостный вопль разлетается по всей шахте. Пытаюсь приподняться, но тело, будто магнит, притягивается к металлической крыше лифта. Надо отдохнуть, сейчас полежу минутку и… Что дальше? Осматриваюсь, двигая одними глазными яблоками. Только чудо могло спасти меня в такой ситуации, но даже оно не способно помочь выбраться из шахты самостоятельно.

— Есть кто живой? — раздается голос снизу.

— Я здесь! — отрываю голову от крыши. — На грузовом лифте! Помогите!

— Сейчас спасатели приедут, помогут.

— А заодно и полиция… — бьюсь лбом о холодный металл.

— Чистосердечное признание, гражданочка, облегчает понимание.

Глядя на меня из-под полуприкрытых век, следователь улыбается во все тридцать два белоснежных зуба. Рубашка с короткими рукавами обтягивает накачанный торс, выставляя на обозрение напряженные бицепсы. Слегка взъерошенные волосы придают образу искусственную небрежность. Складывается впечатление, будто он вылез из телевизора. Хотя нет, скорее я попала в детективный сериал.

— Мне признаваться не в чем, — серьезным взглядом отвечаю на заигрывания следователя.

Неужели он и правда думает, что я поведусь на красивые глазки и тут же подпишусь под любым преступлением? Наверно встречаются дуры, которые так и поступают, раз он выбирает эту тактику допроса.

— Ну как же? — распахивает глаза следователь. — Убийство несовершеннолетней, произведенное с особой жесткостью. От восьми до двадцати пяти лет. Это в случае чистосердечного признания, а будете отрицать вину при таких неопровержимых доказательствах, получите пожизненное.

— При каких «неопровержимых доказательствах»?